Интервью с Михой, Басти и Борисом

Спустя два года после выхода Verehrt und angespien барды рок-сцены In Extremo вновь возвращаются на музыкальный подиум. Новый альбом носит имя Sünder ohne Zügel, и, несмотря на попытки названия пластинки доказать обратное, In Extremo вступают в 2001 год без греха. Точнее, без удержу, поскольку написание текстов благодаря появлению нового гитариста Басти приобрело новый, едва ли не отсылающий к ню-металу компонент, притом не теряя традиционного средневекового влияния. Вопреки опасениям, средневековая сцена уже переступила свой музыкальный зенит, и In Extremo вновь доказали, что инновации в этом, казалось бы, очень узком жанре вполне возможны и осуществимы, не говоря уже о том, что группы вроде Tanzwut и тех же In Extremo получили признание и за рубежом.

В то самое время, когда музыканты группы In Extremo ведут свою необузданную жизнь, мы назначили интервью в Дортмунде вокалисту Das letzte Einhorn (Миха), волынщику Yellow Pfeiffer (Борис) и новому гитаристу Van Lange (Басти).

Миха: Необузданностью теперь называется курение не в восемь утра, а в шесть (смеётся). Не-е, мы долго размышляли над названием альбома. Сидели мы как-то вместе, и тут я что-то такое сказал, и Кай вдруг предложил: Sünder ohne Zügel. Мы переглянулись, решили, что это классно, и оно прижилось.
Басти: Об этом мы написали в тексте к Lebensbeichte, он также немного отсылает к названию группы In Extremo. Когда ты видишь нас на сцене, то начинаешь понимать, о чём идёт речь.
Миха: Это же можно проследить в цикле альбомов: Weckt die Toten, Verehrt und angespien, Sünder ohne Zügel. В них есть что-то шпильманское, в известной степени средневековый шарм, но также что-то современное. Это имеет отношение к любви и сексу. 

Verehrt und angespien тем временем уже исполнилось два года, и он очень успешен. Изменил ли этот успех ваш метод работы, и чувствуете ли вы давление из-за того, что нужно держать марку и дальше?
Миха: Перед выходом третьего альбома каждый говорил: "ой, как же мы волнуемся-то, уже третий альбом выходит". В какой-то степени давление есть всегда, это понятно. Кто говорит, что его нет - лжёт.
Борис: Глупо было бы это отрицать. Мы действительно амбициозны и стараемся этому соответствовать.

Миха живёт в Нидеррайне, остальные члены In Extremo из Берлина. Непрерывное сотрудничество и постоянные репетиции не являются тяжелейшим трудом? 
Миха: Последние пару раз я ездил автостопом из Кёльна в Берлин, ибо ненавижу железные дороги. С агентством проката автомобилей я завязал, в самолёт меня больше не берут, так что я выхожу на дорогу и голосую. Это же круто, да и удовольствие получаешь. Так я и катаюсь туда и обратно. Большую часть работы в репетиционке мы проделываем за неделю или день. В противном случае, остальное время я провожу в Кёльне. Естественно, мы ежедневно созваниваемся.

Средневековые группы имеют привычку не выражать в своих текстах ни политические, ни социальные проблемы. Есть ли у группы какие-то собственные границы в текстовом плане?
Миха: Ну конечно, есть такие. Взгляни-ка на мировую политику. Мы, если честно, очень аполитичны. Мы не принимаем ни никаких аспектов мировой политики, ни чего-то подобного. Мы бы никогда не стали прославлять войну и насилие. Этого и так достаточно, и у нас о таком и речи быть не может.

Конечно, но есть же вечные темы, или такие темы, которые характеризуют трудную жизнь в Средневековье или тяжёлые времена в целом.
Басти: Нашу жёсткость вы ещё даже услышите. Но ведь есть же разница, когда кого-то несправедливо казнят, или же кто-то прославляет власть, говоря при этом "нам это приносит удовольствие". Это большая разница!
Миха: Конечно, есть такие группы, которые втирают в рожу три литра крови, а потом бесятся, как ненормальные. Это в основном мелкие сопляки. Надо дать им спокойно выпустить пар, мы из этого возраста уже вышли.

Вы с такими группами в последний раз как раз и выступали на Вакене.
Миха: Да, Wacken - мероприятие весёлое, и, прежде всего, радующее глаз. К сожалению, в этом году мы там не выступаем.

Чувствуете ли вы, что метал-сцена с её фанатами - та самая, которую вы можете назвать своей стезёй?
Миха: Особой разницы нет. Когда ты выступаешь на фестивале, на котором, как на Вакене, присутствует двадцать - двадцать пять тысяч человек, и на тебя прёт их отдача,  то тебе конкретно положить, металисты перед тобой или кто.

Причём вы всегда играете совершенно разнообразные шоу. Средневековые ярмарки, фестивали, хедлайнерство и разогрев, и к вам постоянно приходит разношёрстная публика. Неважно, металисты это, готы или посетители средневековых рынков. Есть ли для вас разница по отношению к публике?
Басти: Народ примечаешь в основном по фестивалям. Если погода плохая, люди могут меняться, а так особой разницы нет.
Миха: Нам ещё постоянно сопутствует удача. Даже за границей, это всегда беспощадно и очень круто. Самое меньшее, сколько у нас было, это сто человек в Дании. Даже в Америке на нас постоянно являлось четыреста-пятьсот человек. Мексика тоже недалеко ушла, да и все европейские страны показали себя великолепно. Голландия, или даже Люксембург - вот где было классно.
Басти: Правда, Роскилле в Дании опять всех обошёл.
Миха: Шатер был настолько заполнен - причём народ ещё и снаружи стоял! - что аж стены дрожали. Это был тот самый трагический прошлогодний фестиваль, на котором мы выступали сразу после Pearl Jam. Выступление The Cure было отменено, сцена была перекрыта, а все другие точки продолжили свою работу. У нас словно комок в горле застрял, и играть мы не хотели. Вспоминая об этом, я понимаю, что мы правильно поступили, решив всё же выступить. Люди, которые стали свидетелями этого происшествия, находились приблизительно на расстоянии от двадцати до сорока метров от эпицентра. Остальные об этом даже не знали. Затем, когда уже фестиваль стал многолюднее, то остальные викинги там уже не долго блистали. Мне этот концерт, честно говоря, никакого удовольствия не доставил, хотя на сцене мы выступали весьма уверенно. Организаторы и публика были по-настоящему благодарны. Несколько позже мы это поняли.

Во время последнего тура вы выступали хедлайнерами в США, что само по себе должно было стать бесценным опытом для такой лягушки-путешественницы, как группа In Extremo. Может быть, вы сами в этом отношении стали своего рода послами культуры, прямо как Neubauten, которых раньше высмеивали за стиль музыки, а сегодня позиционируют как передовых экспортёров в области современной популярной музыки из Германии, причём на весь мир?
Миха
: Послом ты там себя не назовёшь. Лично я, когда попадаю в какую-то другую страну, чувствую себя несколько напряжённо. Сколько людей сегодня придёт? Два, три, пять, десять? И вдруг ты - хедлайнер, играющий в клубе Whisky-A-Go-Go перед пятью сотнями людей и разговариваешь с ними, а они при этом размахивают немецким флагом и поют песни In Extremo. Просто с ума сойти, скажу я тебе. Но я думаю, что многие это и так понимают.
Борис: Мне кажется, что у американского народа есть какая-то своеобразная жажда. Мне кажется, что они чувствуют себя немного обделёнными, поскольку чувствуют, что им несколько не хватает своих корней. Не зря же у них такое количество объединений. Датские американцы, немецкие американцы. Им немного жаль, что они не чувствуют своих собственных корней, пусть даже они и не любят это признавать.

Не считая Микки-Мауса, Дональда Дака и кока-колы, у американцев мало что есть, что они могли бы позиционировать как часть своей культуры.
Миха
: Это также был хороший опыт для нас. Ты там и вправду у всех на устах, да и вообще стоит сказать, что Rammstein, в действительности, открыли туда двери. Это факт, примерно как то, что в церкви молятся.

Забавно, но именно группы с наикрутейшими и, к тому же, очень дорогостоящими сценическими шоу могут праздновать успех за рубежом, пусть даже в этом контексте постоянно говорят лишь о Rammstein, а такая группа, как Kraftwerk, часто остаётся без внимания.
Миха
: Конечно, америкосы - народ странный. Это выражается и в пышности. Например, если ты гуляешь по Лос-Анджелесу, то у тебя запросто может возникнуть чувство, что каждый в этом городе - актёр. Даже работники автозаправочной станции, которые тебе бензин заливают - и те актёры. Многие вообще какую-то херню несут. Для них вся жизнь - актёрская игра. Чем более абсурдные вещи ты делаешь, тем более ты сходишь с ума.

Я думаю, пферд лучше всего вписывается в концепцию, речь идёт о специально изготовленном барабане увеличенных габаритов, в котором в качестве покрытия используется только лошадиная шкура. Резню и свежевание несчастных кляч следует оставить профессионалам.
Миха
: Также Ралле, один барабанщик, имеет к этому отношение. Он всегда хотел иметь огромный барабан, и стал мастерить его для своих выступлений. Он гастролировал по Австрии и постоянно таскал с собой эту дурищу. Эта штуковина выглядит очень помпезно и имеет ужасно громкий звук. На деле это растянутая лошадиная шкура.

Надеюсь, что шкура не порвётся. 
Миха
: Первая уже порвалась.

Тогда ему следует в ближайшее время устроить свой гастрольный график так, чтобы в нём почаще мелькали скотобойни?
Миха
: Нет, для этого есть изолента... (смеётся)

Что вы можете рассказать о Merseburger Zaubersprüche II? 
Миха
: Мы всегда хотели её сделать. Ведь есть же вторая часть. Как-то раз Пимонте пришёл в студию со своей арфой и заявил: "Эй, Миха, поди-ка сюда и попробуй спеть". Я лишь сказал: "Ну, и что я там спеть должен?" - "Да Мерзебургское". Он стал что-то тренькать, я - подпевать, и вышло действительно хорошо. Потом мне пришлось уйти, что-то сделать, вернуться, а остальные уже сделали четырёхдорожечную запись. Немного арфы, потом Пимонте тоже спел, и звучало просто отлично. Жаль, что у нас не сохранилась запись его пения (громко ржёт). Я думаю, что получилась очень хорошая песня, ведь это первый раз, когда кто-то привнёс этот текст на средневековую сцену.

Пару лет назад средневековая сцена сделала такой шаг вперёд, что это дело должно было неизбежно случиться, это в порядке вещей. Образовалось большое количество относительно талантливых подражателей, и репутация сцены выросла на глазах, пока Subway to Sally или In Extremo не создали соответствующие условия отбора благодаря своим альбомам. Не кажется ли вам, что из-за таких вот групп, которые просто хотят быть в тренде, существует опасность, что интерес к рок-бродягам быстро растает?
Миха
: Этого я тебе сказать не могу. Могу только сказать, что In Extremo идут своим путём и делают своё дело. Что делают другие группы в этой так называемой Сцене - это уже их забота. В начале девяностых годов тоже ходила молва, что все средневековые ярмарки скоро прикроют. Но взгляни-ка на средневековое направление сейчас. Это же просто жесть. Мы сейчас очень, очень редко появляемся на средневековых ярмарках. Вупперталь в прошлом году стал исключением, поскольку организаторы обязательно хотели нас там видеть. Перед сценой собралось две тысячи людей, и я даже пройти не смог. Всё, что там можно - выплюнуть лёгкие от крика.

И тут наступает время идиотской критики, ведь почти никто не станет возлагать вину на организаторов, а будет обвинять выступающую группу. Если происходит так же, как на вышеупомянутой прошлогодней средневековой ярмарке в Вуппертале, прямо-таки забитая до краев площадка размером с орех, то можно говорить о том, что коммерцией уже просто воняет.
Миха
: Именно по этой причине мы выступаем не более чем на двух средневековых ярмарках в год. Мы организуем всего два вечерних концерта: в Штутгарте близ Вэшершлосс, а также в Руннебурге на Вайсензее близ Эрфурта. Это настоящая средневековая ярмарка со старыми привычками. Ярмарка, о которой можно сказать, что она по-настоящему заботится и действительно прикладывает усилия. Большинство средневековых организаторов хотят продавать свою колбасу, представить свои банки с колой и сообщить музыкантом, чтобы они оделись как-нибудь стильно. Для них даже кожа - это слишком. И где-то у них обязательно стоит автомат с колой в таких пластиковых стаканчиках. Это же просто невероятно. И, конечно, от таких вещей мы держимся подальше.

Как долго можно, будучи и группой, и музыкантами, выдержать этот образ бродячих средневековых музыкантов, не подвергаясь при этом сомнениям? Собственные, внутренние ощущения - это всего лишь один аспект. Намного важнее то, как группа и её члены представляют себя миру, не подвергаясь при этом насмешкам.
Миха
: Я говорю себе, что мир большой, а In Extremo - весьма внезапная группа. Очень много можно решить спонтанно, и я думаю, что группа пойдёт своим путём. Тут сцена, там сцена. За рубежом многие не знаю, почему всё это связано со Средневековьем. Любителям хитов и им подобным, вообще-то, всё равно, со средневековой сцены мы пришли или нет. В Германии на нас порой приходит так много людей из других направлений, что мы иногда глазам поверить не можем. И в настоящее время мы об этом вообще не думаем. Мы выпустим альбом, а что будет дальше - увидим.

Чувствуете ли вы, при всём успехе последнего года, своего рода давление, что с музыкой вам придётся отрицать некоторые ваши жизненные потребности?
Миха
: Нет, необязательно. Когда звукозаписывающая компания говорит: "Нет, не прокатит", то мы снова возьмёмся за волынки и будем делать музыку. Они также знают, что мы от таких людей не зависим.

Экзистенциальные страхи вам тоже совершенно чужды?
Миха
: Порой задумываешься о том, что делать, если альбом провалится. Полтора года усиленной работы всё-таки, ты вертишься, ты делаешь, конечно, тебе интересно, что в итоге выйдет. Но это вполне нормально.

Раздор с Tanzwut, затеянный вашими коллегами, и их разговорный тон долгое время царили в общении. Этот спор уже улажен, или подсознательно вопрос пока не улёгся?
Миха
:  Они посвятили нам песню, над которой я теперь просто смеюсь. В конце концов, они сами должны знать об этом. Они достаточно взрослые, к тому же, это коллеги, с которыми мы играли вместе долгое время. Мы знаем их настолько хорошо, что когда что-то подобное происходит, это просто нелепо. Мы на них зла не держим. Tanzwut делают своё дело, что, по моему мнению, совершенно правильно, а мы делаем своё.

 

Источник: http://www.the-gothicworld.de/cdreviews/08-2001/inextremo-interview.htm
Интервьюер: Michael Kuhlen (OBLIVION)
Перевод: Макс Теребилов