Интервью с Михой, Басти и Шпеки для Rock Hard

Люди с Запада не знают, что такое горчица

Солнечное утро в Дортмунде, три седьмых части In Extremo общаются с нами по поводу нового альбома Quid pro Quo, приключениях в России и взаимно подкалывают друг друга. Кроме того, вокалист Михаэль Райн празднует свой день рождения. И хотя он клятвенно заверяет, что не отмечал свой большой день "по-крупному" в предыдущую ночь, но тот способ, которым он сделал себе бутерброды на завтрак, говорит о многом. Фронтмен в аутсайде, однако во время беседы ловко выкручивается.

 

Миха, Басти, Шпеки, вы вчера были на промо в Берлине, там, где располагается ваш лейбл. Какова была реакция на пластинку?

Басти: Сотрудники лейбла уже знакомы с альбомом какое-то время, они всегда в курсе. Но, как и журналистам, им очень понравился Quid pro Quo. Это то, что слушается с радостью. Хотя я всегда задаюсь вопросом, справедлива ли вся эта хвальба, или просто наиграна (смеётся). Неважно, наша группа горой стоит за альбом.

 

Действовали ли вы иначе при подготовке Quid pro Quo в вопросах написания песен и предварительной записи, в отличие от его предшественников?

Басти: Нет. Первые песни появились ещё в 2015, но в тот год мы готовили наш 20-летний юбилейный фестиваль Wahre Jahre на Лорелай, были заняты безвылазно, так что запись начали только в 2016. Между тем ещё и наша репетиционная студия сгорела, так что мы поневоле двинули в Principal Studio, чтобы там завершить написание песен.

Шпеки: Единственное отличие предварительной записи заключалось в очень сжатом графике после концертов на Лорелай. Нам пришлось сильно постараться, чтобы выполнить всё в сроки, но у In Extremo, как это ни странно, в таких случаях всегда получается хорошо. Студийная работа была намечена на 8 января, и к этому времени нужно было быть полностью готовыми, чтобы уже плотно садиться за работу.

 

К слову о пожаре в студии: много ли вашего оборудования сгорело?

Шпеки: Нам повезло, поскольку мы въехали туда всего за день до пожара.

Миха: Хи-хи-хи. Пфт...

Шпеки: До этого у нас была временная репетиционная, в то время как фирма накладывала акустические панели в нашей новой студии. Катастрофа эта случилась 22 декабря, мы все хотели отпраздновать Рождество со своими семьями. 23 декабря мне позвонили десятки раз с вопросом, не знаю ли я, где Басти.

Миха: Мне они тоже позвонили.

Шпеки: Кай был сбит с толку, он рассказал мне о пожаре и о том, что Басти не доступен. Тут же началась операция "Найди Басти", ведь могло же быть так, что он на момент катастрофы находился в пострадавшем комплексе зданий. Парень на несколько часов словно сквозь землю провалился, хотя мы обзвонили всех наших друзей.

Миха: Всем-всем мы позвонили...

Басти: Я до самой ночи собирал вещи, потом отправился домой и улёгся в постель. Когда я проснулся в полночь и посмотрел на свой мобильник, я был просто ошарашен. Могло ли так быть, что я не вырубил электричество и спровоцировал пожар? Когда позвонил Кай и сказал: "Так, Басти...", я уже был готов к худшему. Я решил, что я в полной жопе. (улыбается)

Миха: Типичный Кай!

Шпеки: В комплексе зданий также размещалась автомастерская. Сразу же было установлено, кто ответственен за "горячие пирожки".

Басти: К счастью, мы ещё не перевезли волынки. Как бы мы иначе быстро нашли им замену? Поскольку пожарная команда была очень оперативной, мы сумели спасти из огня некоторые инструменты и компьютер с наработками песен.

Миха: То было крутое помещение с напольным отоплением и так далее. Там и переночевать можно было. Наверное, это было слишком жирно.

Басти и Шпеки: Нет!

Миха (который всё ещё возится со своими булочками и выдавливает тюбик горчицы): Звиняйте, что я это говорю, но люди с Запада не знают, что такое горчица.

Шпеки: Это горчица Heinz, она из Америки...

 

В документалке от канала WDR, который, по случаю, записал юбилей вашей группы, каждый участник группы дал исчерпывающее интервью. Был ли это момент, когда каждый из вас приостановился и смог поразмышлять о прежней карьере?

Миха: Когда мы все вместе составили сет-лист, и я углубился в архивы, многие вещи я попросту не узнал.

Шпеки: Последний год был для группы оздоровительной паузой. Просто прийти в себя, в зеркало на себя посмотреть, да ещё и такая возможность перебрать в уме карьеру - всё это просто роскошь. Вместо этого мы опять влезаем в беличье колесо. Кай притащил большое количество информации и напичкал ей нашего менеджера, поскольку он хранит большую базу данных. Там можно было найти инфу о каждом фестивале, где мы выступали. А также все без исключения концерты с прилагающимися к ним анекдотам. Я думаю, что пауза на нас хорошо повлияла и дала свежего ветерка для Quid pro Quo. Юбилейный год и воспоминания о нём вдохновили нас на запись альбома.

 

Появилось ли в результате и возвращение к корням, которое In Extremo всегда практиковали? У вас на пластинке эстонская, русская и валлийская традиционные песни.

Миха: Так мы всегда перерабатывали подобные вещи, это всё в нашей средневековой основе. Ещё раз к вопросу о нашем юбилее: меня реально мандражило, когда я в первый вечер стоял за сценическим занавесом и концентрировался на выступлении. Куча воспоминаний осталась.

 

Мы о традиционных текстах...

Миха: Ах, да. Есть такие древние тексты, порой и прилегающие к ним мелодии, а мы затем придаём им типичный стиль In Extremo.

Басти: Текст Dacw 'Nghariad, валлийской песни, мы также немного переработали. "Чёрный ворон" - это очень известная русская песня, которая существует также во многих поп- и рок-вариантах.

Миха: А Pikse Palve - это эстонская молитва грому. Она основана на языческих верованиях, люди молили о дожде, чтобы не погиб урожай.

 

Как вообще выглядят поиски этих народных текстов? Вы ищете в архивах, у вас есть своя коллекция, или же вы получаете эти идеи от других людей?

Миха: Мы уже давно хотели записать русскую песню и спросили у нашего всегда готового помочь фан-клуба, какую песню можно было бы взять. Не очень круто будет, если я буду петь "Боже милостивый, пусть солнце сияет, чтобы я вырос", не так ли? (хихикает) Чёрный ворон - это образ мрачного жнеца, старухи с косой, которая забирает жизни. Это старая казачья песня. Тяжелораненый казак лежит на поле брани, но когда прилетает чёрный ворон, он перевязывает платком своей возлюбленной рану, чтобы ворон её не увидел, и он мог жить дальше. Pikse Palve взята из моего личного архива, в котором я годами коллекционировал книги и заговоры. Мелодии у неё изначально не было.

Шпеки: Мы её своими потугами сварганили.

 

На "Чёрном вороне" вы также работаете вместе с казачьим хором.

Миха: Точно. Это самый известный хор в России.

Басти: Мы уже давно хотели поработать с хорошим хором, и одна наша хорошая знакомая, которая теперь снова живёт в Москве и является очень значимой участницей нашего тамошнего фан-клуба, передала нам их контакты. Она знает лично весь хор...

Миха: А сын руководителя хора, к тому же, ещё и фанат In Extremo.

Басти: У нас на альбоме есть ещё одна песня, Roter Stern, которая показывает любовь народа к России, мы отправили композицию в Москву, и ребята спели и для неё тоже. Времени было в обрез, но к назначенному мастерингу запись была уже у нас.

 

Вместо этого вам, возможно, следовало бы пригласить мюнстерландский мужской хор...

Басти: Этого мы хотели как раз избежать. (смеётся) Запись из России тоже могла бы оказаться мусором, но, к счастью, этого не произошло. Донские казаки спели свои партии прямо ночью, после окончания своего тура, чтобы сэкономить время.

Миха: Следовало бы сказать, что спел не весь хор, поскольку их там 30 или 40 человек. С нами спело семь-восемь ребят. Однако результат звучит суперкруто.

 

С этими традиционками ты, Миха, получается, был козлом отпущения?

Миха: Наконец-то хоть кто-то это понял.

Басти: У-у, бедняжка ты наш...

 

А если серьёзно, то корректируешь ли ты своё произношение на иностранных языках в соответствии с ними?

Миха: Конечно. Валлийский текст, например, мне приходилось постоянно зазубривать, русский, в общем-то, хорошо пошёл. С ним мне просто нужна была помощь в корректировке произношения. Донские казаки сказали, что они понимают каждое слово, хотя русский у меня, конечно, с сильным акцентом. Как, например, белорусский. (хихикает) Pikse Palve впервые была задокументирована где-то в 1600 году, так что я её интерпретировал самостоятельно. Сегодня уже нет в живых тех, кто мог бы меня за это критиковать. Разве что какие-нибудь самопровозглашённые герои Интернета, но эти вечно что-нибудь вякают.

 

Вы регулярно гастролируете по России, у вас выстроились особые отношения с этой страной.

Басти: Нам в школе пять лет преподавали русский, и пусть даже я не всё хорошо понимаю, но читать, в принципе, могу. Мы родом из Восточной Германии, часто и охотно выступаем в России, любим и страну, и людей - логично было бы однажды написать песню об этих особых отношениях.

Миха: Точняк. Дело не в хоре и всей этой мишуре, а в самой стране.

 

В русской хандре?

Басти: Да, именно так. В душе страны и её обитателей. В романтике и её глубине.

Миха: Бесконечные просторы забыть невозможно. Когда я слушаю русскую музыку, в моей голове проносятся тамошние пейзажи.

Шпеки: Тоска - также очень важная часть русской души.

Миха: Непременно. Взглянешь в грустные глаза, и тут же в игру вступает водка, и сразу всё встаёт на круги своя.

Басти: Каждый имеет право выстраивать своё отношение к Путину, но мы чувствуем связь с русским народом. То же можно сказать и о Шпеки, который вырос не в Восточной Германии. Люди где-то совершенно отличаются от политиков, которые их представляют, и страна просто прекрасная.

Миха: Их менталитет очень близок нашему. Я уже при первом посещении понял, как нужно вести себя на улицах, а как лучше не надо. К этому примешиваются знакомые запахи: лёгкий аромат разнообразных фруктов и особый запах бензина.

Басти: Бензин там благоухает не так, как у нас в стране, там он гораздо острее.

 

В скором времени вы вновь отправляетесь в продолжительную поездку по России. Привлекает ли вас, помимо концертов, и всё, что с ней связано?

Миха: Я бы с удовольствием сделал тур подольше, поскольку летать там от города к городу я ненавижу. Я лучше потратил бы два дня на поездку автобусом или поездом.

Басти: Совесть не позволяет спокойно отрекомендовать автобус.

Миха: Ладно, ладно. В конце концов, там на всём путешествовать опасно. Всё может обойтись потом и кровью. Две полосы движения, ограничение по скорости на 30 км, и можешь спокойно ехать по три километра в час.

Басти: Однако они все носятся, как сумасшедшие, обгоняют на поворотах и ведут себя на дорогах по-хамски. Пару раз бывало так, что нам приходилось у водителя нашего автобуса чуть ли не руль вырывать.

Миха: Пару раз мы бы точно куда-то врезались.

Шпеки: Во время полёта из Москвы в Санкт-Петербург мы, однако, взлетали два раза, я там так перетрухал. Но вот такая 14-часовая поездочка с развесёлым водителем, с которым понять не можешь, то ли он всегда такой, то ли напился до горячки, конечно, тоже не сахар.

Басти: Особенно когда в процессе обгона на встречку выезжает здоровенный грузовик, и все люди в автобусе дико орут.

 

А публика в России состоит в основном из богатеньких детей олигархов, а нищим фанатам приходится тусить снаружи?

Басти: Нет. Многие люди экономят, чтобы попасть на концерт, предпочитая его паре туфель.

Миха: На данный момент рубль снова на днище, но в залах в основном по три этажа, и они отличаются по цене. На третьем этаже в основном сидят подозрительные личности с собственными официантами, и организаторы с радостью наблюдают, как мы с парнями пожимаем друг другу руки. Билеты туда стоят 150 долларов, и там на белых диванчиках сидят трое типов с корзинкой, полной куриных крылышек, и курят сигары. Судя по всему, они с нашей музыкой вообще не знакомы, но им хочется посмотреть, что вечером происходит в городе, и они приходят на наш концерт.

Шпеки: Мы беседуем  с организаторами перед каждым туром и устанавливаем допустимые границы цен на билеты, ибо мы знаем, что на наши концерты также приходит множество студентов. В основном это даже немецкие студенты. И фанаты это понимают и приходят на концерты, даже если им приходится долго откладывать на билет.

 

То бишь In Extremo в России - своеобразные Tokio Hotel хард-рока?

Миха: Да, естественно!

Басти: Вот какашка, я уже представляю, как будет выглядеть название статьи! (смеётся)

Миха: Вычеркни это, Купфер!

 

Ладно, давайте о другом: Quid pro Quo перекликается с темой "давать и брать".

Миха: Не только, но в нескольких песнях этот самый мотив есть. Однако мы это поняли только тогда, когда альбом был готов. Установки писать тексты в этом направлении у нас не было.

Шпеки: Это снова не концептуальный альбом, но красная нить через него проходит. По-другому у нас не бывает. Когда ты стоишь с приятелем за барной стойкой, это тоже "давать и брать". Эта тема вездесуща, но не навязчива.

 

А почему название альбома на латыни? Это ваше послание для немецкой интеллигенции?

Шпеки: Хе-хе-хе.

Миха: Для того, чтобы придумать запоминающееся название альбома, всегда нужно постараться. Порой оно само возникает за пару секунд, но чаще всего мы с этим тупим до последнего момента. Сидим мы в кухне Principal Studio и составляем список подходящих предложений. Одна из наших постоянных шуток - назвать альбом просто "Щиток и палка". (смеётся) Впрочем, Quid pro Quo в этот раз появилось как-то спонтанно.

Шпеки: И название альбома отлично сочетается с обложкой. То фото, где мы все дерёмся, это фактически относится к "давать", а фото сзади - это уже как бы "брать", дополняя название альбома. Что-то в этот раз прямо-таки навеяло нам эту вещь

Басти: Обложка, кстати, не рисованная, это настоящее фото.

 

Вы сняли довольно-таки дорогостоящее видео на Sternhagelvoll, причём с большой массовкой.

Басти: Но ведь это были наши очень хорошие друзья.

 

А карлик, который тоже поучаствовал, вы его где-то наняли?

Шпеки: Нет, я его знаю. Он у нас играл официанта, и ему даже удалось полетать.

Миха: Ещё одна моя мечта смогла осуществиться. Кому ещё нужны вечеринки от Фредди Меркьюри? Видео с его огненными сценами прямо-таки в стиле Элли Пюрелли[1]. Знаешь её, да? С Удо Линденбергом, просто супер!

Шпеки: Видеоклип был реально забавный. Через два часа после начала съёмок текст песни уже воспринимался просто отлично. Клип, кстати, был записан при помощи 360-градусной камеры, зритель можно сам решать, в каком направлении смотреть. Даже после двадцатого просмотра ещё можно найти новые детали и виды. И песня крутая, настоящий алкогольный гимн, который отсылает к карнавальной классике. Песня была запланирована как ирландская фолк-композиция, и благодаря изящным 6/8 тактам и волынке звучит соответственно.

Миха: Поначалу нам было за неё стыдно, мы задавались вопросом "Можно ли её доделать, если она и так уже уши режет?", но вот однажды мы просто сказали: "Да срать мы хотели на это. Мы In Extremo, мы можем, и мы сделаем".

 

Среди гостей на альбоме также отметился Ханси Кюрш из Blind Guardian. Как вы на него вышли?

Миха: Мы его довольно давно знаем, и поскольку у нас было чувство, что на Roter Stern не хватает точки над i, мы ему позвонили. Он сразу же согласился, хотя до этого он никогда ещё не пел немецкий текст, но вот я поехал к нему в студию, где он уже всё подготовил. Продюсер Blind Guardian, Чарли Бауэрфайнд, тоже был на месте, так что мы споро отправились на сцену. Это было совсем не сложно, как и с ребятами из Heaven Shall Burn.

 

Маркус Бишофф и Майк Вайхерт спели вместе с вами песню Flaschenteufel, придав ей крутое звучание металкора.

Басти: Мне очень нравится диссонанс между настоящим классическим пением Ханси и металкором Heaven Shall Burn.

Миха: У нас такая традиция в In Extremo, работать с гостевыми певцами, пусть даже нас за это часто поносят. Так было с Реем Гарви, и с нашим трибьютом для Fanta Vier.[2] Но мне это не интересно, мы просто выражаем взаимное уважение. Вот чем нас реально превосходят янки, так это их перекрещивающимися жанрами и взаимодействием. В нашей стране это всё время приводит к маленькой войне, зависти и упрёкам, как вообще таким можно заниматься. Люди словно думают, что ты играешь в плохом фильме. Порой фанаты ведут себя, как рабовладельцы, будто думают, что пожизненно арендовали себе группу для своей гостиной, и как только ты шагнёшь за порог, ты уже предатель. Но мы на такое не подписывались.

Шпеки: С Heaven Shall Burn мы задружились во время первой поездки на Вакен, а с Blind Guardian мы в последний раз играли вместе на 70 000 Tons of Metal, освежив старые контакты. Это прелюдия. Важно то, что все наши гости должны быть друзьями - а какой у них жанр, нас не интересует. Мы и договоры не заключаем, а совместную работу отмечаем рукопожатиями. И если случится так, что гостю не понравится его роль, то мы не станем её вписывать, ни с чем не считаясь. Можно будет ещё раз попробовать. Хотя у нас такого ещё не было, но если бы случилось, то мы пошли бы на такой шаг. Иначе ничего не выйдет.

 

Lieb Vaterland, magst ruhig sein - это антивоенная песня.

Миха: Верно. Настало время для политического заявления.

Басти: По всему миру царит война, и кого же в итоге отправят на фронт? Молодых людей, у которых ещё вся жизнь впереди, а там они станут пушечным мясом.

Миха: Равно как и с Quid pro Quo, мы решили постараться не вбивать послание колотушкой, а обратить на это должное внимание.

 

Вы известны как группа отпетых тусовщиков...

Миха: Да ну? Правда, что ли?

 

...и за все эти годы, наверное, повстречали и выявили немало уродов и тёмных личностей.

Миха: О, да. Но имена я называть не хочу, они всё ещё живы. (смеётся)

Басти: К счастью, мы не лишены обаяния, это делает вещи более весёлыми.

Миха: Все люди, которых я узнал за эти годы, заставили меня увериться в том, что в этом мире не бывает того, чего не бывает. Иногда ты теряешь самообладание и думаешь: чёрт возьми, но такого же не может быть, всё это не может быть правдой.

 

Вы приготовили для фанатов Рождественский сюрприз, выложив тизер в Интернет. Что вы хотели этим сказать?

Басти: Хороший вопрос! Я тоже видел видеообращение от Михи и Шпеки, и понятия не имею, к чему это они.

Миха: Я думаю, мы ещё раз устроим круиз на пароме по Рейну.

Шпеки: Точно. На корабле мы покажем DVD с концертами на Лорелай, а также сыграем акустическое шоу.

Басти: Хорошо, что ты спросил, теперь я хотя бы тоже в курсе. (смеётся)

 

 

Дата: 18.05. 2016

Издание: Rock Hard

Интервьюер: Thomas Kupfer

Перевод: Макс Теребилов



[1] Элли Пюрелли (Elli Pyrelli, 1934 - 2007) - известная немецкая певица и актриса, в 1970-е выступавшая с Удо Линденбергом, популярным немецким рок-певцом, писателем, художником (активен до сих пор).

[2] Миха имеет в виду кавер Yeah Yeah Yeah, который группа в 2009 году записала для трибьюта немецкой рэп-группы Die Fantastischen Vier.