19. Ius Primae Noctis-тур, часть 3 - лето 2008
Ius Primae Noctis, часть 3 – Лето 2008
Ну, а теперь давайте вернёмся к третьей части истории тура Ius Primae Noctis, но как вы, несомненно, заметили, моё разделение тура на три части просто высосано из пальца. Мы путешествовали строго по выходным – и хорошо, я уж точно не хотел бы накатать в сентябре полный двадцатистраничный отчёт, основанный исключительно на моих воспоминаниях, и потому не гарантирующий ничего конкретного. Есть некоторые вещи, которые при старении даются всё тяжелее, я ощутил это позже, когда сёрфил сайт Myspace – изобретение, пригодное скорее для молодёжи в пубертатный период, нежели для пожилых людей, которые хотят выложить в сеть отчёт с тура. Но пока нет серьёзных жалоб со стороны других, я пока, наверное, дальше буду это делать (ибо должен). Застрелиться всегда можно успеть. „Курт Кобейн завсегда подтвердит – старенье потерей лица грозит!“ – вот моя любимая цитата врачей (признаться, она и единственная). Но мы пока бодро стоим на сцене, так что ещё не всё потеряно.
Но давайте к делу. Что же конкретно я хочу написать? Секунду… глоточек отвара клостерфрау мелисаны для расслабления (Возраст! Это всё алкоголь!)… всё, теперь я вспомнил… я хотел осторожно рассказать об опен эйре в Цофингене, где мы гостили в начале августа, как раз 6 числа. Осторожно, потому что на этом фестивале мы снова чувствовали себя самыми молодыми, ибо, помимо прочих, были Gotthard (ну ок, их старая техника исполнения звучит почти как у новичков) и Uriah Heep. Uriah Heep, это же ещё представить надо! Когда я пошёл в школу – а это, можете мне поверить, было довольно давно – Uriah Heep уже выпустили свою пятую грампластинку The Magician’s Birthday. Я подчёркиваю, пятую! На ней, кстати, можно было услышать легендарные басовые партии, как и на последующих концертных альбомах, но это всё же были времена, в которых создание музыки было сродни спортивным состязаниям: чем больше, тем лучше! Мне в любом случае нравится этот спорт, пусть даже мне в течение последующих лет в музыкальной школе пришлось изрядно намучиться, пока в моих пальцах не стала появляться олимпийская точность. Только вот слушать уже никого не хотелось, пусть даже спортивный аспект, кажется, использовался достаточно, во всяком случае, что касается моего профессионального выбора. В связи с этим, своим бытием музыканта я, несомненно, во многом обязан их бывшему басисту Гэри Тэйну, который ещё и стал причиной тем проблемам, которые я себе обеспечил в то время (включая длинные волосы, конечно). В конце концов, сноровка моих пальцев даже сгодилась для In Extremo, что, в свою очередь, спасло меня от того, чтобы всё лето напролёт шариться в студии на острове Узедом с танцевально-музыкальным коллективом Anton aus Tirol. Увы, старина Гэри вот уже более тридцати лет как мёртв, и я не могу поблагодарить его лично.
Но вот я снова отдалился от темы, да и эффект клостенфрау постепенно снижается, так что я ещё разок попытаюсь сменить профессию этим волшебным эликсиром. О, Швейцария, благословенен твой небесный покров! И это я ещё слабо сказал, ибо от того, что на здешних фестивалях делается для групп в плане одного только питания, у английских групп (с их дерьмовой кухней вообще) и особенно американских групп (у них дома из съедобного только концерты Мадонны, потому им приходится жрать как можно больше в Европе) должны слёзы умиления на глазах выступать. В Швейцарии не делают различия между разогрев-группой и мега-рок-монстрами, все получают равную долю и могут лопать, пока не лопнут. Размышляя об этом, я без удовольствия вспоминаю концерт в Лондоне в 2000 году, когда нам на семерых пришлось делить пачку чипсов, а также пять банок пива, которые нам великодушно выделил организатор. Он, наверное, просто украл их из гримёрки GWAR, для которых мы тогда открывали концерт. Однажды и никогда больше! И ещё доооолго я не забуду об отношении Uriah Heep. При виде пары открытых бутылок шампанского они спросили нас, не собираемся ли мы пить алкоголь даже перед концертом? Меня этот вопрос даже немного рассердил, ведь, в конце концов, басист, на которого я равнялся (и, напомню, ещё и член их собственной группы!) умер не от какой-нибудь пищевой аллергии, а от целого набора блюд актуального в то время девиза „Живи быстро, умри молодым“. Вот я и ответил старой гвардии рокеров со всей честностью: „Так ведь пить его после шоу вообще бессмысленно, не так ли?“ Услышав это, они внезапно заглянули в своё прошлое, и получилось довольно успешно. И это, должно быть, стало причиной, почему в отвар клостенфрау мелисаны добавляют столь много алкоголя. „79% алкоголя, и на Рождество ты как огурчик!“ – прочитал я на коробке. Не все пороки должны быть плохими. Нет, мы не преувеличили, я клянусь. Честное пионерское!
После этого произошёл довольно большой перерыв, поскольку мы отправились в небольшой отпуск, чтобы потом свершить поездку в неизвестное. Дело было в Германнштадт/Сибиу, идиллически расположенный у подножия Карпат в Румынии. Там наши знакомые, точнее говоря, немецкий консул и его жена, прямо посреди Рыночной площади в центре города организовали концерт под открытым небом, на котором предстояло выступить нам и ещё одной бельгийской группе. Выехали мы, конечно, на день раньше, поскольку никто из нас не хотел пропустить Румынию. До Переворота я лишь пару раз ездил поездом через эту страну, и, честно говоря, я всегда был очень рад, когда после 15 часов езды я наконец-то вновь добирался до болгарской или венгерской границы. Но всё это было давно и, надеюсь, не имеет ничего общего с сегодняшним днём. Консул Олаф вместе со своей женой встретил нас с самолёта, и прежде всего мы проехались через Сибиу на другой конец города в прекрасный отель. Отель был действительно впечатляющим, даже принц Чарльз с удовольствием там переночевал (однако я склонен считать, что он жил не в моём номере, поскольку в тамошнем минибаре был лишь тёплый Beck’s и ещё теплая бутылка воды). Однако с моего окна открывался отличный вид на выставку Citroen, чьи огромные рекламные щиты каждые полчаса жутко трещали, и на трамвайную остановку, возле которой стоял маленький киоск.
Швейцар на входе был очень скучным, но он много часов напролёт наслаждался спектаклем от рекламных щитов, и даже я со временем проникся обаянием этого зрелища: Порыв ветра! – Рекламный щит падает! – Последи тайком, нет ли рядом других, готовых поработать! – Докладываю: таковых не имеется! – Сначала закурю сигарету! – Всё ещё никого! – Что теперь? – Теперь смотри, чтоб самого работать не отправили! – Сначала подумаю (здесь вообще должна была прозвучать моя реплика „Закрепить!“, но, учитывая незнание румынского языка, я не решился) – Достаточно сделать то же самое! – Рекламные щиты установлены! – Отлично, ждём, пока они не упадут обратно! Я решил понаблюдать за всем из киоска, там уже сидела пара местных, были кофе и пиво, и, может, когда-нибудь всё же придёт истинный румын в лице старого поезда по местной железной дороге, на чьих путях я как раз и был. Я подозревал, что Михаэлю после душа придёт в голову та же идея, ибо во время поездок за границу мы действуем примерно одинаково: мы держим небольшую дистанцию, насколько возможно, до официальной культурной программы, и исследуем местность на свой страх и риск. Мы оставили эту идею при покупке румынского пива, поскольку трамвай сегодня приходить не желал, так что мы забрались в какую-то глухомань и стали ждать первых журналистов на интервью.
После вечернего праздника в доме консула мы взяли такси и отправились в город, чтобы попытаться найти какой-нибудь злачный кабак. Мы решили закончить вечер типичными местными крепкими напитками, а остальное перенести на завтра. Наконец мы оказались в эрфуртском Museumskeller, во всяком случае, чувствовали мы себя именно там, ибо напитки были те же, как и валюта. В городе уже вся жизнь вымерла, а альтернативы было мало, но мы всё ещё могли мельком оценить сцену, на которую нам завтра выходить. Всё это было более чем нереально.
На следующее утро я по каким-то причинам решил пройтись по всем телевизионным каналам. Я ждал отъезда в прекрасную страну Куда-нибудию, поскольку завтрак я, как часто бывает, проспал. И вдруг, словно мираж, передо мной возник нечистый дух! На самом деле, я обнаружил «Бюргера Ларса Дитриха», который с напускной гримасой радости здесь, на немецкой утренней передаче „Дядя доктор сказал, что мне нельзя целоваться!“, пел, пока я валялся в кровати в Румынии. Эта весёлая пичуга, следует признать, является уроженцем моего родного города, чем я, естественно, не горжусь. Я могу лишь попытаться извиниться за это! Я клянусь, не все потсдамцы такие, поверьте мне! (Кто хочет прочитать между строк: читайте, пожалуйста, правильно!)
Теперь, когда худшее было позади, остальной день уже мог пойти лучше. После типичного румынского завтрака (довольно жирное мясо, однако его неприятные последствия довольно быстро и эффективно ликвидировались приёмом высококачественного шнапса) мы отправились на Рыночную площадь Сибиу и начали собирать наше оборудование. Сибиу принарядился, и как минимум центр города можно было перепутать с Южной Германией. Недалеко от сцены также находился знаменитый Мост Лжеца, на котором мы вскоре проводили отдельные испытания. Легенда гласит, что когда кто-то лжёт, мост рушится, но с нами было немецкое страхование от ответственности за причинение вреда, которое, в крайнем случае, помогло бы нам с восстановлением моста. Как это ни удивительно, но индивидуальные испытания прошли без проблем, так что мы в итоге проскакали через мост всей честной группой, чтобы финальным испытанием обезоружить даже распоследних скептиков. Вывод: In Extremo попадут на небеса! Впрочем, это и так было понятно, ведь должен же кто-то настраивать арфы малышне с крылышками.
Немного позже мы уже стояли на сцене Рыночной площади перед 1500 людьми и заставляли колонки дрожать. Целая орда разодетых в чёрное, которая всего час назад могла лишь застенчиво наблюдать за нами издалека, набралась храбрости и отвязно праздновала в первом ряду. Как оказалось, они специально проделали долгий путь из Бухареста, только чтобы увидеть In Extremo. Это определённо можно отнести к коллекции маленьких историй, которые по-настоящему трогают. Солнце медленно опускалось во время концерта, укутывая Рыночную площадь в невероятную атмосферу, которая заражала и нас. В следующем году мы с удовольствием вернёмся в Румынию, в этот раз, может быть, даже прямо в Бухарест.
На следующий день мы отправились через Мюнхен обратно в Берлин, откуда мы двумя часами позже стартовали на найтлайнере на следующие домашние концерты в Мерзебурге и Клаффенбахе. Оба города уже начинали понемногу превращаться в настоящий оплот In Extremo, мы в любом случае чувствуем себя там шикарно, и фанаты In Extremo, судя по всему, тоже. Оба концерта были распроданы за неделю до этого. Огромное спасибо за это! Разогревала нас группа End Of Green, которая была очень удивлена тем, как хорошо её приняла наша публика.
Сегодня в Клаффенбахе Флекс снова доказал то, что работа музыканта порой может быть очень опасным делом. Наша огромная 28-дюймовая литавра сегодня не хотела позволять по себе стучать, и незамедлительно послала отскочившую от поверхности барабана палку обратно в опешившего «стукача». Увы, деревянной стороной вперёд, которая ударила его прямо в бровь. Во время исполнения песни Флекс вернулся обратно на сцену с повязкой.
„Что? С Валуевым, что ли, боксировал?“
Пал в 22 раунде. Не поганая рана, но, к сожалению, технический нокаут, мой дорого друг и волынщик!
На следующей неделе тур „Право первой ночи“ официально завершился двумя концертами в Шверине и Магдебурге, и, по крайней мере, шверинская Freilichtbühne томилась в ожидании достойного и громкого лишения девственности от In Extremo. Уже на саундчеке приходили друзья, по крайней мере, к Себастьяну, который внезапно столкнулся с раскрасневшейся и тяжело дышащей от гнева женщиной на краю сцены.
„Идите-ка сюда, молодой человек! Немедленно! Кто здесь отвечает за громкость?!“
Себастьян невинно покопался в своём усилителе и пальнул осторожным залпом в 120 децибел в сторону жалобщицы, пока звукарь Vadda позволил себе сыграть шутку и соединил даму с господином Гитаристом, который вдруг оказался виновным в громкости звука.
„Просто невероятно, что вы здесь себе позволяете! На Парковой улице стёкла трясутся! Быстро идите сюда, иначе я вызову полицию!“
Басти прикинулся шлангом, а Vadda тем временем подначивал даму продолжать, притом его голова за микшерным пультом каким-то странным образом скрылась из виду. Лишь его объявление прозвучало из колонок вслед за хихиканьем.
„Вам следует обратиться к молодому человеку. Господин Гитарист ответственен за громкость! Он здесь находится ради безопасности мероприятия“.
Пока мы с Райнером на сцене опомниться от смеха не могли, Себастьян сурово доиграл свою роль до конца, отвечая с величественным резонансом, по-видимому, так, что весь город слышал, ибо зеваки, столпившиеся у входа, разразились звонкими аплодисментами. Вообще, настроение на входе напомнило, скорее, прошедший сезон Бундеслиги на Ostseestadion, тоже на сцене под открытым небом в центре парка в административном центре Земли. Несмотря на моросящий дождик, почти-ганзейцы знали, как нужно праздновать, и показали жителям Парковой улицы, где раки зимуют!
Лето, наверное, уже практически и закончилось, ибо пока мы строились в Feste Mark в Магдебурге и проводили саундчек, всё ещё моросило. Было скучно, и мы пытались убить время. Наш мерчендайзер, напротив, был весьма весел, ибо самопровозглашённый тату-мастер Ади наконец-то нашёл себе троих добровольцев, которые решили наколоть себе на предплечье знаменитый цеховый герб всех мерчендайзеров: ту самую вешалку! Как уже было сказано, Ади ищет добровольцев, до сего дня – весьма неудачно. Только вот мобильная тату-студия сегодня резко выделилась тем, что с лёгкой руки переместилась в туалет для инвалидов.
Прошу простить за то, что вы не видите от меня концертных отчётов. Всё-таки это не моя работа, ибо я (читай: мы) стоим по другую сторону, и судить было бы самонадеянно. В школьное время я составлял различные отзывы, а в особенности оправдательные записки для себя самого, но даже тогда это не особо получалось.
Россия! В жизни есть мало такого, что неизменно грозит кануть в хаосе, но при этом ты с радостью повторяешь это снова. Таковы наши концерты в Мексике, и особенно в России. Для нас есть известная параллель между двумя мирами, но раньше мы, например, думали, что настроение в Мексике и в Южной Америке не побить никому, но уже в наше первое посещение Москвы в 2006 году нам пришлось понять, что мы ошибались. Но нам это только в радость, можете мне поверить! Россия для нас, во всяком случае, что касается концертов за рубежом, что-то вроде второй родины. И в ретроспективе всегда есть концерты, о которых долго судачишь, причём по разным причинам. Возможно, дело просто в том, что русские хорошо относятся к In Extremo, и эту энергию в некоторой форме можно вернуть на сцене. При этом все знают, что я не любитель эзотерики и совсем не предрасположен к подобным вещам. Может, дело также ещё в том, что русские любят выпить за дружбу побольше водки. А прозрачный напиток навредить не может, мой друг Эгон объяснил мне это ещё перед моей первой поездкой в Россию.
Наша первая поездка в Россию началась так же хаотично, как и закончилась последняя, но в этот раз мы доверили свою судьбу Air Berlin. И они здорово с этим справились, ничего не скажешь. Сначала мы должны были посетить Санкт-Петербург, а на следующий день после полудня отправиться в Москву. Правда, из Берлина мы так и не вылетели, во всяком случае, не в назначенное время, а на целых 5 часов позже. В самолёте сдох радиотелефон, это была крышка. Но два часа разницы во времени сыграли свою роль, и мы оказались в городе в 19:00, за час до запуска в клуб СПб «Порт», да ещё и за длинной очередью русских мигрантов.
Думаю, я за свою жизнь порядочно исследовал мир и побывал даже в странах, в которые довольно сложно въехать, как, например, в Бирму, т.е. Мьянму. Там обязательно нужно время на то, чтобы проштемпелевать 20-страничный бланк о въезде и подтверждение бронирования отеля, никто не может прочитать имена, а английский больше похож на люксембургский. В Санкт-Петербурге, напротив, был только паспортный контроль, однако было чувство, что дамы (одна из которых вечно чем-то занята) вручную печатают даты на компьютере. И вот лишь спустя 90 минут, наконец, настала моя очередь. Пышногрудая служащая глубоко заглянула мне в глаза (Ну? Ты у нас воспитанный?), медленно просмотрела все прежние визы и с наслаждением напечатала самыми длинными в мире ногтями, используя один палец, на своей клавиатуре колонки каких-то цифр. Doswidanja!
В 22:00, после петляний по петербургским джунглям, мы достигли, наконец, клуба, уже в 22:30 мы стояли на сцене, ибо ровно в 0:00 здесь начинается комендантский час! Наш московский организатор оставался довольно спокойным, во всяком случае, в это время никаких признаков неспокойствия он не источал. Здесь часы текут по-другому, во всяком случае, пока оставалось хоть 90 минут на концерт, всё было нормально. Ровно в 22:30, после необходимого минимального водочного допинга, началось интро, и мы сунули голову в пасть льву.
Когда минимум час мысленно можешь готовиться к концерту, то знаешь, что всё будет хорошо, а тут шкала раздражения может подняться с 0 до 100 за пару секунд. Но русские, которые до того почти три часа наблюдали за пустой сценой, приветствовали нас оглушительным шумом. Здесь никто не был обижен и даже не хотел слушать, почему мы опоздали. Русские хотели, чтобы группа зажгла по полной – и мы сделали это, не считаясь с потерями. После интро и первых строф из Omnia Sol Temperat, на этот раз без пиротехники, весь стресс внезапно покинул меня, заставив забыть всё, что происходило до этого.
Мы с удовольствием посетили Санкт-Петербург, и я даже немного увидел Зимний дворец из окна русского самолёта. Он выглядел, как в моей русской книге! Райнер и я ещё хотели исходить все известные русские места, половина из которых находится в Москве, а другая половина – в Санкт-Петербурге. Ленинграде, как он звался раньше. Райнер сиял здесь, в России, что в одночасье породило в нём интерес к иностранным языкам. Я был очень удивлён, что он смог вспомнить здесь большую часть своего школьного русского, тогда как я свой где-то оставил. Причём найти его уже невозможно…
„Scheibu! Scheibu! Scheibu!“ – таким образом нас приветствовали в Москве. Вообще, это призыв хоккейных фанатов выдать шайбу и, наконец, запульнуть её. Сегодня не было никаких задержек, и мы смогли начать вовремя. И в этот раз с нами была русская пиротехническая фирма, в которой, по просьбе наших пироманов, люди со знанием дела создали нам «помощь огнём». Клуб МСК «Тень» был уже третьим по счёту московским концертным заведением, в котором мы гостили, и где собралось порядка 1500 фанатов в зале и на галерее. Точнее никто в России не скажет. И русские фанаты не любят разогрев-группы, им не нужен аванс, они поют „Scheibu! Scheibu!“ и ждут удар от номера двенадцать. И это действительно по нраву In Extremo.
Вечером мы праздновали в отеле с другой берлинской группой, встреченной по счастливой случайности. Марко тем временем блистал игрой на weißer Flügel[1], чем позаботился о мистической атмосфере и особенно непривычных гармониях, в частности, для жителя Центральной Европы. Но после долгой фазы минорных аккордов (по-настоящему долгой фазы минорных аккордов) секьюрити почувствовал, что должен помочь ему и снять с инструмента при помощи водки. Кто бы мог подумать, что секьюрити бывают и такими?
А потом опять хаос, ибо Миха разбудил меня в полдесятого утра, сидя в такси и не зная, через какой из трёх московских аэропортов должен был состояться его вылет в Кёльн. Слава богу, его рейс задерживали на два часа. И пока Миха ждал свой самолёт, организатор в холле отеля отсчитал мне плату наличкой. Взглянув на меня, он выдал на забавном английском: „Кай, здесь, в Москве, очень опасно таскать с собой столько евро! Но ты же другой! Ты из In Extremo!“
Да, спасибо, я тоже тебя люблю! И Москву я люблю! И Dr. Pymonte, который всегда будет меня защищать! Не так ли, Пи?
ПЕРЕВОД: МАКС ТЕРЕБИЛОВ
[1] Немецкий рояль.